К нам в школу часто приходил седой и бравый фронтовик, который рассказывал о военных годах - о доблести и мужестве, проявленных им на полях сражения под Сталинградом и Курском. Только спустя много лет все узнали, что «героический» человек всю войну прослужил немцам на Украине. После войны он был арестован, отправлен на Колыму. Но потом, под сурдинку «хрущевской оттепели», был реабилитирован. Время, как всегда, всех расставило по своим местам. В том числе и тех, кто поедал блины с икрой в блокадном Ленинграде, кто гнал солдат на верную смерть, кто гарцевал потом на белом коне на Красной площади…
Это знание пришло к нам недавно - и для многих оно до сих пор табу, потому что рушатся привычные представления о войне - о ее героях и предателях. Вот и судьба жительницы Гатчины Нины Грязновой-Лапшиной не умещается в стандарт советской идеологии. Бывшая нацистская пособница сегодня обычная российская пенсионерка: для своих родных и знакомых - бабушка Нина, которая прожила большую, тяжелую жизнь и уже одним этим искупила все свои грехи.
Изменница Родины
Летом прошлого года Ленинградский областной суд аннулировал справку о реабилитации 85-летней Нины Михайловны Грязновой-Лапшиной. Процесс дереабилитации вообще случай исключительный. Впервые лишение реабилитации произошло в Литве в 1997 году. Тогда Верховный суд Литвы дереабилитировал Пятраса Крикщюнаса - участника убийств мирных жителей в годы войны. Он был осужден советским судом и реабилитирован в 1991 году за... «сопротивление оккупационным режимам». В нашей стране о дереабилитации заговорили только в 2001 году, когда Главная военная прокуратура страны отменила реабилитацию Гельмута фон Панвица - командира 15-го кавалерийского корпуса войск СС. Он был казнен по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР в 1947 году. Но спустя почти полвека, в 1996 году, его реабилитировали. А еще через пять лет Главная военная прокуратура признала собственное решение, вынесенное в экстраординарном порядке, неправомерным и отменила его.
Почему под сомнение была поставлена биография жительницы Ленинградской области Нины Грязновой-Лапшиной, реабилитированной в 1991 году, история умалчивает. Как бы там ни было, но пришел день, когда прокурорские работники затребовали дело Грязновой-Лапшиной, хранившееся в архивах Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Затем состоялся суд, на котором дали свидетельские показания несколько человек. Это были в основном женщины - бывшие узницы женского трудового лагеря, которым командовала Нина Грязнова-Лапшина. Согласно материалам дела, она окончила курсы по подготовке командиров трудовых лагерей и в числе лучших выпускниц была отправлена под Нарву, приняв под свое начало 250 русских девушек и женщин. Свидетельницы вспоминали на суде, что она проводила собрания, на которых призывала принять присягу фашистам, за малейшую провинность лишала сна и еды, заставляла женщин рыть окопы в любой мороз без одежды и обуви. После того как лагерь расформировали, Грязнова-Лапшина вступила в ряды РОА - Российской освободительной армии под началом генерала Власова. (По мнению писателя-историка Анатолия Бахвалова, бывшего замначальника ГУВД Ленинградской области, создание РОА было акцией насильственной. Люди подвергались мощной идеологической обработке: власовским новобранцам говорили то же самое, что говорили и нам в годы перестройки, - о массовых репрессиях, о культе личности Сталина. В душе у человека все переворачивалось, и он послушно вставал на сторону врага.)
Неизвестно, какими причинами руководствовалась Нина Грязнова-Лапшина, когда она вступала в РОА. Но женщина даже получила звание лейтенанта немецкой армии и в качестве пропагандиста вела радиопередачи, в которых призывала советских солдат перейти на сторону Гитлера. «Я встала на преступный путь изменницы Родины под влиянием немецкой пропаганды, сообщавшей, что Красная Армия разгромлена», - рассказывала она на допросе следователю, когда ее арестовали в ноябре 1945 года. Ей дали двадцать лет лагерей.
Сегодня нет никаких сомнений в том, что Нина Грязнова-Лапшина работала на немцев, доказательства ее вины неопровержимы. Последний аргумент, подтверждающий ее предательство, - это ее фотоснимок, опубликованный в русскоязычной фашистской газете «Северное слово». В статье рассказывалось о том, как успешно куются кадры для немецкого фронта…
Все это - факты биографии. Очевидные, непреложные, другой трактовке не поддающиеся. Но за ними стоит человек. В годы войны молодая девушка. Ей было всего 25 лет, когда она получила срок за сотрудничество с немцами. Отсидела десять лет, родила двух сыновей, дожила до 85 лет… Как она вспоминает свою жизнь? С чувством вины? Со стыдом? Может быть, она всю жизнь боялась своего прошлого?
Но все оказалось совсем иначе. Нина Михайловна считает, что ей нечего скрывать!
- Я никому ничего плохого не сделала, - утверждает она.
«Я ничего не помню!»
Нина Михайловна Грязнова-Лапшина живет в своем доме на окраине Гатчины. У нее славная старость - в кругу родных и близких людей. Сын, внуки, племянники. «Невестка у меня золото!» - бабушке, кажется, жаловаться не на что. Чистенькая, обихоженная старушка. Ни за что не дашь ей 85 лет. Глаз живой, ясный. Речь громкая и отчетливая.
- Только сердце пошаливает, - жалуется она. - У меня три болезни: ишемия, стенокардия… А третью забыла… Но вот побегаешь по двору, и задыхаться начинаешь.
Нина Михайловна не спрашивает меня, кто я и откуда взялась на пороге ее дома. Зачем, почему, бабушка тоже уточнять не стала. В маленькой прихожей горит светильник, из соседней комнаты Нина Михайловна выносит второй стул и начинает свое невеселое повествование.
- Родилась я в 1920 году в Псковской области. Отец держал мастерскую по ремонту сельхозинвентаря. Потом родители взяли хутор в 16 десятин и начали вести свое хозяйство. Жали рожь, таскали лен. В колхоз он вступать не хотел, поэтому его приписали к кулакам. Мол, использует наемную рабочую силу. А после того, как он узнал, что нашу семью собираются выселять, у него случился сердечный приступ, и он умер. Мне тогда исполнилось десять лет. Были еще два старших брата. А потом забрали маму. В 1932 году плохо уродился лен, она не сдала норму, и ей за это дали три года лагерей. Она валила лес где-то под Мурманском. Но недолго - около года. Потом вернулась домой.
Окончив семь классов, Нина еще до начала войны успела получить диплом педагогического училища. Недолго работала учительницей начальных классов в Порховском районе.
- Меня хотели распределить на Сахалин, но к директору педучилища приехала моя мама и бросилась перед ним на колени с просьбой не отправлять меня так далеко. В Гатчине у нас был дом, его еще построил мой отец. Большой яблоневый сад, сливы, груши, вишня, пасека даже была на 16 ульев.
Перед самой войной молоденькая учительница Нина вышла замуж - за старшего брата своего ученика. Замуж за офицера мечтала выйти соседская Зинка - дородная девка из тех, про кого говорят «кровь с молоком», но молодой человек предпочел всем красавицам худенькую, миниатюрную Нину.
- Он был морской летчик. Звали его Вася, и я его любила. - Нина Михайловна перебирает фотографии в семейном альбоме и наконец достает оттуда карточку, на которой изображен крутолобый парень в черном костюме. На обратной стороне целомудренная надпись: «Товарищу и другу Нине…» - Свадьбы не было, тогда это было не принято, да и с чего гулять-то? Денег мало зарабатывали.
Но муж Вася погиб в первые дни войны. Сгинули навсегда и ее братья.
Нина Михайловна рассказывает о своей жизни отстраненно - без капли эмоций. Она не помнит точно, как звали ее старшего брата и сколько братьев было вообще - два или три. Она словно нарочно вычеркнула какие-то куски жизни из своей памяти, в том числе и подробности 40-х годов, в течение которых она побывала в немецком, а потом и в советском заточении. «Все забыла», - говорит она.
Когда в Гатчину пришли немцы, Нина Грязнова-Лапшина продолжала работать в школе.
- На стены вместо портретов Сталина повесили фотографии Гитлера. Так мальчишки расстреляли их из рогаток. Меня вызвали в жандармерию: «Кто это сделал?!» - «Я не знаю!» - «Вы?» - «Нет!» - «Дети?» - «Я не знаю». Хотя я знала, кто это сделал, - рассказывает сегодня Нина Михайловна. - Мне сказали: «Собирайтесь, поедете в лагерь».
По ее словам, она пришла на вокзал на следующий день. В товарном вагоне ее и еще несколько женщин, в основном украинок, отвезли в трудовой лагерь под Нарву. Бабушка Нина не отрицает, что была в нем начальницей.
- Так как я учительница, немцы посчитали, что я смогу руководить, - объясняет она свое выдвижение на эту должность. - Я отвечала за поставку продуктов и одежды в лагерь. Нас было человек двести, мы ремонтировали мосты, дороги… Потом, когда наши стали наступать, всех погнали пешком (шестьсот километров!) в Кенигсберг. Мы разбирали город от завалов, да так, что падали в обморок от трупных запахов. Потом нас поселили на фабрике - шили военную форму.
А потом Нина и пять ее подруг убежали из немецкого плена. По ее словам, это было сделать легко, никто их особенно не охранял. Она попала в американский фильтрационный лагерь, была возможность уехать в Европу или в США, но она рвалась домой - к матери.
Грязнову-Лапшину арестовали сразу после ее приезда в Гатчину.
- Следователь-поляк спрашивал: «Почему тебя немцы не убили?» Издевался надо мной.
«Спасибо товарищу Сталину за мое счастливое детство и юность», - съязвила она на суде.
- Не страшно было?
- А мне терять было нечего, - сверкает глазами старушка. - Отправили меня на каторгу - сначала в Находку, потом - в Магадан. С урками сидела. Натерпелась от них. А потом работала на рудниках в женском лагере «Кармен» в поселке Усть-Омчук. Провела там без двух месяцев десять лет.
Вскоре после смерти Сталина ее освободили. Она не сразу приехала в Ленинград. Жила на поселении еще несколько лет. Там встретила своего мужа - Павла Осипова. Фронтовик, кавалер орденов Красной Звезды, Славы и Великой Отечественной войны, попал в лагерь, будучи обвиненным в воровстве зерна: он работал начальником фермы в Мичуринске. «Если будет делать предложение, не задумываясь, выходи!» - предупредили Нину товарки. Так она и поступила: «Куда-то надо было голову преклонить». К тому времени ей исполнилось 35 лет. В 36 родился первый сын. Семья жила в Гатчине все эти годы.
- Мы с ним хороши жили, - вспоминает Нина Михайловна мужа, который умер двадцать лет назад от военных ран. - Я работала сначала в яслях, потом кондуктором в автобусе.
Нина Грязнова-Лапшина никогда не считала себя предательницей. Жертвой - да. Она писала в немецкие фонды, требуя компенсации за проведенные в немецком лагере годы. Ей, как пострадавшей от фашизма, прислали 800 евро. В кипе документов есть и справка о реабилитации.
- Я получаю льготы по этому документу, - утверждает бабушка.
- Как? Вы же дереабилитированы?
- Ничего не знаю!
Может создаться впечатление, что она и в самом деле не знает ни о суде, состоявшемся прошлым летом, ни о том, что клеймо «нацистки и предательницы» официально закреплено в ее личном деле.
- Все она знает - о суде, о том, что против нее давали показания несколько женщин, побывавших в немецком лагере. Она была на стороне немцев, и это неоспоримо, - говорит Владимир Старцев, старший помощник прокурора Ленинградской области.
Он говорит о том, что в последние годы пошел вал обращений от детей репрессированных граждан. Они просят признать своих родителей реабилитированными, так как могут получить социальное пособие - порядка восьмисот рублей ежемесячной выплаты. Мы поднимаем дела из архивов и во многих случаях сталкиваемся с тем, что репрессированные в советское время были расстреляны или сидели в лагерях не просто так - кто-то получил срок за грабеж и воровство, кто-то служил старостой при немцах… Дети узнают о прошлом своих родителей впервые! Для некоторых это настоящий шок.
…Нина Михайловна провожает меня до калитки, легко опираясь на свою палку. «Ох, разбередила ты мне душу!» - пожаловалась она напоследок. Сколько еще загадок и тайн хранит ее старое сердце?
Ирина Обрезаненко
P.S. В Государственном историческом архиве хранится «Акт расследования злодеяний и учета ущерба, причиненного немецко-фашистскими захватчиками и пособниками на оккупированной территории Ленинградской области в 1941-1944 годах». Вот лишь одна небольшая выдержка из многотомного документа: «За 33 месяца своего хозяйничания в области частично или полностью разрушено 16 городов и 2032 села, деревень и других населенных пунктов. Сожжено, разрушено, повреждено… три тысячи промышленных предприятий, 982 школы, 193 лечебных учреждения, полностью уничтожено 94 тысячи га леса. Расстреляно 6265 человек, повешено 876, умерло после истязаний и пыток 23 899 человек. Погибло в лагерях пленных 142 953 человека. Количество угнанных в немецкое рабство - 254 230 человек».
Публикуется с сокращениями. Полностью материал можно прочитать в еженедельнике «Ваш тайный советник» 8 мая 2006 г.
http://www.47news.ru/2006/05/06/1333/
| привет |
 |
Комментариев нет:
Отправить комментарий